Годы 1991-1992

Словно на заре человечества отсчет времени ведется крайне медленно, и первые шаги на роковом (см. правильно ударение) поприще производятся шатко и крайне неуверенно. При этом следует отметить текучесть кадров в рядах коллектива, особенно это касается должности лидер-гитариста, на которую зовутся кто ни попадя, чуть умеющий тренькать. Надо сказать, что серьезная работа пошла после того, как одним днем Роман Гоккоев заявил, что пойдет покупать настоящую бас-гитару в местный музыкальный магазин. Стоило это чудо аж 250 советских рублей выпуска 1961 года. Рок сразу же стал роком. Вскоре славная семья Р.Гоккоева, перестала терпеть воскресные музицирования любимых чад, собиравшихся иногда к 9 часам, посему детям пришлось искать первое в своей жизни помещение, которым ничтоже сумняшеся стал актовый зал родной школы. В качестве "аппарата" поначалу выступали два динамика от электрофона "Русь", однако вскоре где-то на складе была обнаружена мощная с виду колонка, а с чьих-то рук приобретен стоваттный усилитель "Трембита", служащий по сей день. Оставалось дело за барабанами, но и они вскоре были найдены: пара бонгов устанавливалась на подставку для цветов, а к ним в придачу пионерский барабан, похищенный из соответствующей комнаты. Эффект был великолепный.

Летом 1991 Богданов, Гоккоев, Романов с самыми серьезными лицами и не менее денежными намерениями отправляются в Питер за настоящими барабанами. В столь святом деле Ленинградский рок-клуб оказывается главным помощником: там им дают адреса. В итоге, приобретя "Амати" за 150 FIM (по курсу около 1200 тех еще рублей) троица довозит их с места до вокзала в милицейском "козлике". Параллельно у Гостиного двора у каких-то алкашей покупается новая двенадцатиструнка аж за 800 рублей.

Осенью в газету дается объявление о поиску чего-то типа клавишника, и в составе на некоторое время возникает неопределенного вида личность по имени Артур Крюк, как бы студент Музучилища. Подыграв пару раз на фортепиано, поменяв кое-где гармонии этот субъект исчезает до времени. В январе-феврале 1992 репетиции практически прекращаются. Последнюю точку на первом этапе ставит домашняя запись четырех песен, сыгранная втроем дома у А. Крюка. Логика говорит о необходимости оставить это гиблое дело.

Может быть, так оно и было бы, если бы где-то в конце декабря, почему-то именно в Америке и именно в Вашингтоне, один хмельной участник ансамбля народной музыки ПетрГУ не сказал бы другому такому же хмельному участнику, что-то вроде "а ведь было же в кайф лабать-то, Ромыч!", на что в ответ послышались согласные на все звуки. Так начиналась новая эра.