Что в имени тебе моем
или
Джаз по-рамусовски в квадрате

Часть первая.
Замечено, да и не нами, собственно, что если в гости приезжает сам мэтр Фейертаг, значит, лед в очередной раз действительно тронулся, и, скорее всего, именно нашим с вами умом. Согласитесь, что с именем этого человека в сознании людей, ну хоть как-то связанных с джазом, давно успела пустить крепкие корни одна на первый взгляд странная ассоциация. Можно сказать, что для нас "фейертаг" – это уже давно не имя, а слово-символ, которое в нашем культурном пространстве тождественно и синонимично не менее неблагозвучному хоть и иностранному слову "джаз". Так и просится одна фраза из "певца революции" о том, что мы говорим и под кем кого подразумеваем.

Нет, никто не утверждает того, что у нас в городе нет и в помине джаза, да сходите в ту же "колыбель местной типа-богемы", наследницу названия одного фиктивного водопада, и впечатлений вам хватит надолго. Лучшие музыкантские силы местного масштаба совсем не гнушаются (а почему бы и нет) разменивать свое мастерство на новорусскую зеленую денежную массу в клубьях табачного дыма, в компании околоталантливых изображений на стенах. Если исходить из того, что они играют для нас, и при этом не выполняют функцию музыкального автомата, то возможность оценить уровень владения инструментом многократно повышается, если тебе при этом рассказывают еще вчерашний, до рези в глазах похабный анекдот, а с соседнего стола не светит чье-то трехмерное колено, облеченное в дымку филадоры или омсы. Если серьезно, то трудно судить, что он, то есть джаз теряет при этом, может быть какой-то элитный характер, становясь ежедневностью, рутиной. Хотя вряд ли вечерние посиделки под полотном Стронка могут способствовать столь уж глубокому просвещению темных мозгов, что всякая, если хотите, закрытость от "низов", окончательно потеряется. Джаз это как классическая музыка – вроде как все знают, что это здорово, что это показатель просвещенности, но в действительности мало кто чего смыслит даже в его вершках, не говоря уж о корешках. Не стать корешком с джазом по методу два пальца об асфальт. Остается два варианта: либо скрывать зевоту под лицом вечно панкующего нигилиста-разрушителя, критикующего этот прогнивший мир, либо все-таки попытаться придать своему лбу такое же расположение морщин, как и на соответствующем месте соседа, похожего на лицо окончившее что-либо музыкальное, и вдуматься в происходящее.

2. В такой вот противоречивой ситуации появление Фейертага в наших пенатах всегда было равносильно крушению стен Иерихона – столь же глобальное событие. Анамнез таков: в массах наблюдаемы симптомы болезни Паркинсона, само заветное слово "джаз" произносится с замиранием сердца и с заметным благоговением, а то и с претензией на школьный прононс. Сразу же оживляются где-то что-то о нем слышавшие, в кофейно-застольных беседах, вне всякого сомнения, наибольшее количество очков набирают те, кто имел возможность и честь хоть раз присутствовать на местных или нет акциях такого рода. Их мнение берется во внимание, наличие же личного знакомства с каким-нибудь из заявленных имен поднимает их на недосягаемую для простого смертного высоту.

Осознавая все это, невольно задумаешься о том, что с именем этого человека к нам едет дух большой земли. Однако стоп, вот здесь надо бы остановиться и немного поразмыслить над терминологией. Касательно "духа большой земли", главное понять, что это не есть тот самый пресловутый столичный дух, а нечто более широкое, своего рода "мировой дух", да простят нас немецкие классики. Для Фейертага столица это просто место проживания, но не более того, уж не какая-то там "большая земля", на которую все должны равняться. Мы же по старой привычке начинаем путать две большие разницы, в нас все еще живет этот дух ездоков в Москву за колбасой. Мы путаем две мало связанных между собой категории "мир" и "столица", провинция сама приучила себя к тому, что они, живущие по ту сторону кольцевой дороги, ее не ставят и в грош, глядя как на житницу, закрома, и так далее, лишь из идеологических соображений называя все это Россией. Нужно понять, в чем здесь установка: столица достаточно мала, чтобы за счет собственных потенций рождать гениев, поэтому дела обстоят так, что все должны работать на нее.

Гений, такт и очарование Фейертага заключаются в том, что его появление здесь не сопровождается снобическими выхлопами шампанского как это теперь модно на площади звезд у зала "Россия". Он общается с нами на равных, отдавая должное. Так, выход консерваторского биг-бэнда предварялся сообщением о том, что в столицах собрать подобного рода коллектив практически невозможно. Или каково было слушать, когда он напоминал присутствовавшим о том, что когда в 60-е столичный джаз был прижат к ногтю, здесь у нас В. Драпенко организовал первый джаз-клуб. К счастью, ему пока не приходится озвучивать то, что недавно нашему собственному осеннему джазовому фестивалю могли позавидовать и живущие на Неве, и обретающиеся под сенью кремлевских звезд. Это кажется еще не столь далеким прошлым. Тем более, последний раз имя-символ Фейертага публично появлялось в огнях нашей рампы чуть более года назад, принеся с собой список имен, от которых у людей осведомленных волосы шевелятся. Пусть он был не столь глобален, как за полтора года до этого, не важно, что это все проходило под соусом политической истерии, в конце концов, музыка обладает способностью даже полежав в постели с политиком выглядеть опрятно и благочестиво, не то, что слово писаное.

Часть вторая.
Как мы выяснили, слово "фейертаг" не только тождественно качеству, но и обязывает к качеству. Последний джазовый праздник был составлен из довольно разноцветных коллективов, бодренько исполнявших от стандартов – это больше к "старичкам", до собственных композиций, что было больше свойственно "молодым". Это был своего рода смотр наших джазовых сил, несмотря на возраст и стилистические пристрастия для всех музыкантов общим была, как это ни банально, влюбленность в музыку и в свое дело. Если же попытаться по порядку вкратце представить основных выступавших в концерте, то прорисовывается следующая картина.

Биг-бэнд:
Вечер был открыт традиционным джазом в исполнении консерваторского биг-бэнда Евгения Макеева. Это было действительным откровением для той части присутствовавших, которая не столь хорошо осведомлена о городском джазовом движении. Биг-бэнд, конечно, существует не со вчерашнего дня, но он действительно существует и при этом очень даже неплохо звучит. Где-то в подсознании на какое-то мгновение возникало ощущение либо такого попросту не может быть, либо все происходит не у нас, а в каком-нибудь черно-белом фильме времен Великой депрессии. Соответственную роль сыграл и характер подобранного репертуара, а там явно преобладали композиции заокеанских композиторов, что еще пуще способствовал погружению во вневременное состояние космополита. Происходило очищение того, что называется актуальным и насущным от обыденной шелухи, возникало ощущение соприкосновения с некой вечной материей. Даже внешняя как бы реквизитная сторона, что в принципе всегда немаловажно, четко играла в пользу правильного восприятия музыки. И пускай не было нотных кабинок, – обычные пюпитры их вполне с успехом заменяли, зато были аккуратные музыканты, сверкающие в простенькой подсветке духовые, гитарист с явно имиджевым инструментом в стиле Джорджа Бенсона и пианист, к которому мы еще вернемся чуть ниже.

Валерий Драпенко:
Собственно говоря, данный фестиваль был посвящен 60-тилетию уже упоминавшегося петрозаводского саксофониста Валерия Драпенко. Золотые цифры предательски сверкали на заднем фоне, сам же юбиляр вышел на сцену в сопровождении фигур, находящихся в не менее уважаемом, чем он сам возрасте. Кстати, среди них была замечена фигура ранее известная нам как представитель медицинских кругов Карелии, сейчас же играющая на одном из духовых. Главный организатор акции Владимир Рамус оказался самым юным среди этих легионеров, однако, корректно отыграл как бы на заднем фоне, предоставив виновнику события ведущую партию. На самом же деле, как сказал Фейертаг, возраст Драпенко в джазе это только начало зрелости, чему не замедлило последовать подтверждение со стороны самого музыканта. Сам внешний вид его заставлял забывать о солидном возрасте, Драпенко был похож на старого, растрепанного, но очень хулиганистого кота, которому "седина в бороду – бес в ребро". Поэтому программа, составленная из достаточно известных композиций, была отыграна с откровенным молодым задором, который не мог не передаться слушателям в зале.

Жук и компания:
Юрий Жук давно известен не только в местных околоджазовых кругах как талантливый гитарист, обладающий оригинальным прочтением гитарной линии в современном джазе. Его небольшое выступление в сопровождении традиционных контрабаса, ритм-секции и саксофона представляло собой достаточно сложное для восприятие событие, что, однако, является показателем ее профессионального уровня и незрелости аудитории. Несколько теплых слов хочется сказать в адрес одного из музыкантов квартета. Вообще, вместо ожидаемых участников на сцене появились некоторые новые лица. И здесь Жуком было проявлено отсутствие узколобого, патриархального консерватизма, называемого также извращенным мужским снобизмом по вопросу об отборе музыкантов. Появление девушки на сцене, да еще и с таким, казалось бы, мужским инструментом на шее вызвало в зале заметное воодушевление. И все же тем пристрастнее было то внимание, с которым слушатели внимали извлекаемым нотам. По полученной информации это было ее первое публичное выступление – своего рода экзамен, который был ею выдержан вполне достойно.

Jazzed Souls:
Собственный проект юного пианиста Евгения Мельникова является достаточно новым явлением в городском джазе. И все-таки, объявившись около года назад "Джазовые души" успели произвести впечатление на слушателей не только качественным уровнем индивидуального владения инструментом, но и создаваемой ими общей музыкальной картиной. В частности, запоминающимися остались их выступления прошлого года в одном концерте с немецкими музыкантами. На фестивале ими в несколько обновленном составе были представлены композиции собственного сочинения оригинально аранжированные. В них ощущается практически неуловимые оттенки блюзовой традиции, но это скорее касается элементов основы, в общем же звучание максимально приближено к современному. Следует отметить то, что в видении музыки самого Мельникова преломляются получаемое им классическое образование и слышанный с детства джаз.

Улаев и компания:
Касательно личности Александра Улаева уже ходят легенды, поэтому, будем надеяться, что этот разменявший второй четвертной молодой человек далек от заключительной фазы своего творчества. Во всяком случае, события последнего времени заставляют всерьез задуматься о том, что это именно так. Последнее выступление джаз-рок коллектива РЕД'Ж в начале этого года, когда в исполняемой музыке было явно слышно присутствие ностальгии по безвозвратно ушедшему времени, заставляло задуматься о грядущих переменах. Они не заставили себя ждать. Выступление проекта, внешне отличающегося от старого тем, что в нем катастрофически нет младшего Рамуса, вновь присутствует петербуржец А. Киахиди а сам А. Улаев окончательно переквалифицировался на рояль, ознаменовал окончание критического периода и начало нового витка. Следует сказать, что как в концертных афишах в скобках фигурирует слово Red'J, точно так же в духе исполняемой новым-старым коллективом музыки на данном этапе вряд ли может быть выделено наличие каких-то особенных конструктивных стилистических изменений. Однако это является лишь основой, на которую накладывается безусловно высокий профессионализм всех музыкантов.

Рамус и компания:
В завершение нашего краткого обзора участников фестивальной программы и в качестве обоснования заголовка статьи скажем несколько слов о фамилии Рамус, дважды представленной в афишах. Старший, Владимир Рамус является душой и организатором описываемого джазового события. Имя этого человека уже было однажды упомянуто нами в связи с выступлением Валерия Драпенко, однако несколько позже он еще раз вышел на сцену, где ансамблем педагогов эстрадного отдела Музучилища были исполнены несколько стандартов. Надо сказать, что полной противоположностью своему дяде является быстро прогрессирующий Александр Рамус. Если старший является бoльшим приверженцем традиционализма в музыке, то младший стремится к тому, чтобы джаз не ассоциировался исключительно с негритянскими рэг-таймами или "Summertime" Дж. Гершвина, а развивался параллельно процессам, происходящим в обществе. Вспоминается, как год назад в шуме тогдашнего фестиваля им была обронена фраза, содержавшая в себе желание играть подобное тому, что исполняют Витцель или Кер Орио. Экспрессия и странноватые лады, дополненные процессорными искажениями и виртуозностью владения гитарой, являются отличительной чертой его собственной композиции со странным лишь на первый взгляд названием – "Неожиданное желание растянуться во весь рост на полу". Что в такой музыке? Новый тип мышления? – Да. Отказ от жизненных и музыкальных стереотипов? – Да. Отказ от традиции? – Отчасти, но только если они ассоциированы с убогим консерватизмом. Во всяком случае, можно говорить, что присутствие в петрозаводском джазе двух столь противоположных музыкантов представляет собой преемственность и придает уверенности в том, что нам не придется говорить о необходимости возрождения джаза как искусства.

Е.Якобсон